Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]

— Вот это да, — тихо сказала Мэри, беспомощно глядя на своих товарищей.

Машинка продолжала:

«Всем выжившим субъектам эксперимента предоставляется выбор: вернуться на свою родную планету либо остаться на Аркгуре-4. На этой планете нет разумных существ. Однако на ней есть всё, что необходимо для жизни и развития. Но если кто-нибудь из субъектов пожелает вернуться на свою планету, он будет немедленно туда отправлен. По различным причинам, одна из которых — психическое здоровье субъекта, у тех, кто пожелает вернуться, будет блокирована память. Только забыв все, что с ними произошло, они сумеют избежать эмоционального стресса. По возвращении ваши финансовые и временные потери будут вам компенсированы. Ваших решений ожидают».

Наступило долгое молчание.

Эвери и Барбара, Том и Мэри смотрели друг на друга. Их чуть побледневшие лица выражали замешательство. Замешательство и напряжение.

«Возможность вернуться на Землю!» Эти слова, каждое словно удар тяжелого барабана, стучали в мозгу Эвери. Он подумал о Лондоне. Уже давно Лондон представлялся ему неясно и туманно; но возможность вернуться туда словно сфокусировала этот расплывчатый образ, и перед его глазами пронеслась череда необыкновенно ярких кадров… Кенсингтон-Гарденс, Пикадилли, театры, магазины, люди, подземка, Биг-Бен, Вестминстер…

Он видел все это, как наяву. Он слышал гул транспорта, игру уличных музыкантов, пение скворцов на Трафальгарской площади, бой часов на башне Биг-Бена. Он ощущал запах жареных каштанов, запах поздних роз в корзинах цветочниц, запах заполненных людьми ресторанчиков.

Он мог видеть, вдыхать запахи, он мог почти коснуться своих видений. И вдруг остановился, пораженный в самое сердце, — словно кто-то действительно нанес ему удар. Он не хотел в Лондон. Он понял, что не хочет всего этого. Лондон означал забвение. Лондон означал потерю того, что возникло между ним и Барбарой… И Томом… И Мэри… Вернуться в Лондон означало приобрести ничтожно мало, а потерять слишком много.

Он взглянул на остальных и понял, что они тоже не хотят забыть все то, что так крепко связало их друг с другом. На Земле каждый из них жил в одиночестве.

А здесь, за семьдесят световых лет от Пикадилли, они больше не одиноки.

Но была еще одна причина не возвращаться, причина, которая еще не вполне ясно сформировалась в их сознании. Здесь они имели возможность творить. Возможность начать с нуля, не имея ничего, кроме собственных рук и надежды. Возможность создать нечто новое… А ведь, пожалуй, это единственное, подумал Эвери, о чем стоит говорить.

Бессознательно он положил руку на плечо Барбары. Они посмотрели друг на друга. Том и Мэри тоже стояли, глядя друг другу в глаза. Все было ясно без слов.

— Можно я отвечу дядюшке? — тихо спросил Эвери.

Барбара покачала головой и шагнула к машинке.

— Это еще не все, — решительно сказала она. — Мы имеем право знать.

Она быстро напечатала:

«Мы хотим увидеть вас. Вы заключили с нами сделку без нашего согласия. Мы имеем право увидеть вас».

На этот раз машинка ответила уклончиво:

«Это не будет иметь для вас никакой ценности. Мы не можем показаться в нашем настоящем облике».

Барбара настаивала:

«Все равно, мы хотим видеть вас. Или вы боитесь показаться?»

Возникла долгая пауза. Затем машинка напечатала ответ:

«Ваша просьба удовлетворяется. Но это не настоящий облик».

Внезапно в воздухе послышалось жужжание. Словно пчелы со всей Вселенной собрались в одной невидимой точке и жужжали, производя немыслимый гул.

Затем жужжание резко оборвалось, и в воздухе возник неподвижно висящий, огромный, чудовищный, сверкающий золотом шар, примерно тридцати ярдов в диаметре.

Послышался сухой треск (Эвери хорошо его помнил) — словно разбилось тонкое стекло. На какое-то мгновенье шар задрожал и исчез.

Там, где он только что был, стояли четверо.

Двое мужчин и две женщины.

Четверо золотых людей. Одна из них была Элетри. Эвери сделал шаг вперед. Но только один шаг, и вдруг застыл как вкопанный.

Ибо золотые люди уже не были больше золотыми людьми. Они неуловимо превращались в другого Тома, другую Мэри, другую Барбару, другого Эвери. Совпадала каждая деталь вплоть до повязки, видневшейся в расстегнутом вороте рубашки Тома, вплоть до ожога на руке Мэри.

Двойник Эвери заговорил:

— Простите наши трюки. Мы сказали вам, что это не настоящий наш облик. Наша техника достигла того, что мы можем менять обличье, как хамелеон меняет окраску.

Эвери слышал свой голос, словно отраженный невидимым зеркалом. Но хоть он и был потрясен, разум его продолжал работать… Это голос, как с удивлением обнаружил Эвери, вовсе не был украден у него в буквальном смысле, ибо он вдруг услышал свой ответ:

— Ваши фокусы не впечатляют. Покажите нам что-нибудь более близкое к вашему настоящему образу.

— Как пожелаете, — ответил двойник Эвери.

Фигуры начали меняться. Они превращались в нечто знакомое и в то же время совершенно невозможное. Они превращались в чудовищ, которые вовсе не казались чудовищами. В существ, которые были одновременно и мужчинами и женщинами.

Перед ними теперь стояли обнаженные, бронзовокожие, человекоподобные гермафродиты. Гермафродиты, похожие на четырех близнецов, ибо все четверо были абсолютно идентичны.

Один из них заговорил. Это был голос не мужчины и не женщины. И тем не менее очень приятный.

— Вас, жителей Арктура-4, бывших землян, приветствуют кураторы второго линейного квадранта. Мы не просим у вас прощения за то, что случилось. Мы хотим лишь, чтобы вы поняли: отныне ваша раса предназначена стать нашими преемниками.

— Вам трудно будет принять это. Наша наука и наша культура более чем на миллион лет опередили ваши. Очень давно мы достигли уровня технологии, который позволил нам выйти в космос. Став обитателями космоса, мы приобрели новые возможности и новые обязанности, и это привело к тому, что мы должны были взять на себя бремя ответственности за все ориентированные на космос формы разумной жизни. Наша родная планета уже давно не является нашим домом. Она затерялась во времени. Но мы больше не нуждаемся в ней. Ибо очень давно с помощью нашей техники мы достигли бессмертия. Но и мы умираем. Именно поэтому мы поставили задачу найти себе преемников. Тех, кому мы должны будем препоручить ответственность за будущее разумной жизни во втором квадранте.

Эвери снова обрел дар речи:

— Но ведь, если вы бессмертны, вы не можете умереть.

Гермафродит улыбнулся:

— Бессмертие было достигнуто ценой потери продолжения рода. Мы не умираем от старости. Но мы бессильны против случайной смерти. Несчастный случай — наш непобедимый враг. Еще три-четыре тысячелетия, и мы вымрем. Поэтому мы решились на эксперимент. В результате теперь мы уверены, что в этом секторе будет только одна раса, которая получит возможность достичь звезд. Другая разумная раса, те, кого вы называли золотыми людьми, обитатели пятой планеты Альфа Центавра, будет задержана в своем развитии. Земляне станут нашими преемниками.